После решения новой власти в 1927 году о ликвидации Саровского монастыря насельники его были вынуждены покинуть обитель, и в большинстве своем они разошлись по селам и деревням. Впоследствии, сохранив свои монашеские обеты, многие из них стали служить на сельских приходах. Последним настоятелем Казанской церкви в с. Борковка Выксунского района был иеромонах Евлогий (Гмирянский).
Василий Иванович Гмирянский родился 20 сентября 1881 года в Полтавской губернии, в селе Дубовый Гай (ныне это поселение на Украине, Черниговская область), в крестьянской семье. Получив начальное образование в церковно-приходской школе, он помогал родителям заниматься сельским трудом.
В 1906 году, в 25 лет Василий Гмирянский поступил в качестве послушника в Свято-Успенскую Саровскую пустынь. Здесь в обители он принял иноческий постриг с именем Евлогий (в честь св. мученика), а затем состоялось его рукоположение в сан диакона. Согласно спискам саровской братии на 1925 год, отец Евлогий исполнял диаконское послушание при Успенском соборе и храме свв. преп. Зосимы и Савватия. После ликвидации монастыря он оказался в г. Суздале, где некоторое время служил в качестве диакона при Богородице-Рождественском соборе.
В 1933 году состоялось рукоположение отца Евлогия в сан иеромонаха (каким архиереем, точно не известно). Согласно церковному административному делению той поры, приходы Выксунского, Вачского, Кулебакского, Ардатовского и Вознесенского районов находились под попечением епископов Муромских. Вероятнее всего, рукоположение и назначение осуществил Преосвященный Макарий (Звездов).
Начиная с марта месяца того же года иеромонах Евлогий становится настоятелем Казанской церкви. Вместе с ним в Борковке проживали две его двоюродные сестры-монахини – Александра Васильевна Власова (45 лет) и Елена Васильевна Власова (40 лет). Матушки помогали настоятелю в храме – пели на клиросе, занимались уборкой. Откуда они пришли в Борковку, точно не известно, возможно, они были насельницами Иверского монастыря.
Появление в Борковке нового ревностного пастыря не нравилось местной власти. В 1936 году отца Евлогия пытались обвинить в нарушении законодательства о национализации земли. Выксунским народным судом он был присужден за покупку дома с земельным участком к двум годам лишения свободы. Это решение районного уровня впоследствии было отменено, и краевым судом отец Евлогий был полностью оправдан.
16 октября 1937 года иеромонах Евлогий был арестован сотрудниками НКВД по обвинению в антисоветской деятельности. На следующий день состоялся единственный его допрос, во время которого он полностью отрицал все выдвинутые против него обвинения.
— Вы настроены антисоветски, признаете вы это?
— Нет, не признаю.
— Вы среди населения верующих проводили контрреволюционную пропаганду пораженческо-повстанческого и террористического характера, признаете вы это?
— Я этого не признаю, так как не проводил.
— Вы врете, следствие требует от вас правдивых показаний, дайте ваши показания.
— Мои показания правдивы.
— Следствием установлено, что вы распространяли провокационные слухи о голоде в СССР и выражались в похабно-оскорбительной форме по адресу руководителей партии и правительства, вы признаете это?
— Нет, не признаю.
— Вы лжете, следствие требует от вас правдивых показаний.
— Мои показания правдивы.
— Вы упорно отрицаете свою контрреволюционную деятельность и не хотите дать следствию правдивые показания, следствие еще раз вам предлагает дать ваши правдивые показания.
— Мои показания правдивы.
— Вы в присутствии граждан села Борковки проводили контрреволюционную пропаганду о том, что в селе существует безработица, вы признаете это?
— Нет, не признаю, я этого не проводил.
Следователь НКВД очень настойчиво и с большим нетерпением пытался добиться от саровского монаха и смиренного молитвенника, чтобы тот оговорил себя, либо церковного старосту Семена Федоровича Маслова и других прихожан. Но на все вопросы он получал принципиальное несогласие отца Евлогия с выдвинутыми против него ложными обвинениями.
Из Выксы отца Евлогия отправили в Горьковский изолятор специального назначения, где 6 ноября 1937 года на основании постановления заседания Особой Тройки НКВД ему был вынесен приговор — заключение в исправительно-трудовом лагере сроком на 10 лет. Вместе с другими осужденными по этапу из одной тюрьмы в другую заключенный Евлогий Андреевич Гмирянский 28 декабря 1937 года прибыл в Сиблаг НКВД.
Опубликованные в наши дни воспоминания бывшего заключенного А. Шалганова, пережившего ужас Мариинского распредпункта Сиблага в январе-мае 1938 года, дают, по-видимому, типичную и страшную картину того времени. «Этот пункт, – пишет бывший лагерник, – состоял из одного здания, в котором могло поместиться от силы человек 250–300. Сейчас же в нем, как говорили, находилось около 17 тысяч человек. Для того, чтобы хоть как-то разместить заключенных, вырыли несколько землянок с печками, наскоро изготовленными из ржавых бидонов, да поставили с десяток «палаток»: ледяные, кое-как обшитые тесом стены, покрытые сверху брезентом. <…> Люди валялись на нарах, под нарами, в проходах — впритык. Шагу нельзя было сделать, чтобы не наступить кому-нибудь на руку. Вонь стояла страшная. Люди боялись выйти на улицу, потому что их место тотчас же занимал другой (а на дворе трещал мороз градусов под сорок). Вповалку лежали туркмены, азербайджанцы, татары, мордва и земляки — москвичи, ленинградцы…
Халаты туркменов, ветхая одежда заключенных, как маком, были обсыпаны вошью. Ни мисок, ни ложек не было и в помине. К четырем котлам, в которых варили суп из мерзлой картошки, по-здешнему называемой баландой, выстраивалась очередь: заключенные подставляли кепки, треухи, а то и просто калоши и хлебали прямо из них. <…> В феврале в лагере начался мор. Картошка кончалась, а воду не подвозили совсем. Мучаясь жаждой, люди горстями собирали покрытый кровавыми пятнами снег и отправляли в рот. Ослабевшие не могли добраться до отхожего места и садились тут же, около землянок. Дизентерия свирепствовала вовсю. Сначала умирало по 18-20 человек в день. Потом по 50–70. Я делал гробы: на два, на восемь человек. Потом кончился лес. Мы соорудили сарай и складывали там трупы; гора росла и росла и вскоре на два метра возвышалась над землей. <…> С января по май в Мариинском распределительном пункте погибло около десяти тысяч человек…».
Здесь же в Сиблаге завершилась земная жизнь отца Евлогия, который погиб в Ново-Ивановском лагерном отделении (пункте) 18 ноября 1938 года. Данное лагерное отделение находилось в Чебудинском районе Кемеровской области. Заключенные здесь работали на кирпичном заводе или занимались сельхозработами. В настоящее время территория бывшего лагерного кладбища, которое располагалось у берега р. Кия, никак не отмечено (является с 2007 года объектом культурного наследия регионального значения).
После ареста отца Евлогия Казанский деревянный храм в Борковке стоял закрытым, но не разоренным. 13 мая 1939 года Президиум Выксунского райисполкома утвердил решение местного сельсовета о закрытии церкви и дальнейшем ее переоборудовании под школу. В январе 1940 года утвержденное постановление областной власти о ликвидации храма было предъявлено церковному старосте Семену Маслову, который благодаря мужеству и духовной силе отца Евлогия не был репрессирован. Перед этим был разработан проект переоборудования здания церкви под школу на 160 учащихся. Согласно этой документации, в алтаре планировали разместить учительскую комнату и сделать школу двухэтажной. Был ли реализован данный проект накануне войны, не известно.